Для того, чтобы понять духовные связи той политической конструкции, которая называлась Речью Посполитой, для того, чтобы объективно оценить проявления польской исторической мысли и охватить прошлое народа, необходимо узнать историческую роль огромного социального слоя, который известен как шляхта польская.
Надо понимать, что шляхта в Польше не была лишь тонким слоем высшего сословия, а составляла огромную, чрезвычайно многочисленную часть народа, как ни в одной другой стране Европы. Численность та была отличительным признаком польской социальной конструкции. Тогда как Франция в конце XVIII в. на 20 миллионов населения имела дворянство численность в 140 000 человек, т.е. не полных ¾ процента, то Речь Посполитая в те же годы на 10 миллионов жителей насчитывала более миллиона шляхты (некоторые историки приводят цифру в 1 300 000), что составляло 10-13 % от общей численности населения. Этот небывалый процент становится объяснимым, если присмотреться к внутренней структуре польской шляхты. Отличается она высшей степенью дифференциации, наличием расслоения, что практически соответствует формированию полноценного социального общества. Казалось бы, в однородном "сословии" обнаруживаются четыре совершенно разные, изолированные друг от друга группы.
На вершине этой пирамиды находятся великие магнатские роды, владельцы обширных латифундий, кратно превосходящих по площади малые и даже средние княжества на Западе. Ниже следуют зажиточные землевладельцы, соответствующие английскому термину "gentry", среди которых можно ещё выделить "кармазинов" и шляхту среднего достатка, владеющих одной-двумя деревнями. И, наконец, в низу простирается бесчисленная масса шляхты мелкой, бедной, называемой шарашковой, загродовой или застенковой (околичной). Эта группа состоит из владельцев земельных наделов в несколько моргов, которые они, вовсе не имея подданых, обрабатывают собственноручно, как крестьяне. Экономически от них не отличаются и часто стоят ниже лучше обеспеченных крестьян, например, из королевских имений. "Политически стоящие над холопами, материально нередко хуже обеспечены", говорил о них Павинский (Польша XVI века). Следом, на ступень ниже, следуют толпы безземельной шляхты, выразительно называемой "голота", не имеющей никакой недвижимости, занимающая мелкие должности в услужении при дворах зажиточных землевладельцев или ищущая их покровительства, однако чаще, незаметно растворившись в городах, занимается ремесленничеством или торговлей.
Из миллиона польской шляхты этот шляхетский пролетариат, с землёй или без, составлял её основной процент. Состав этой группы разный. Пополнялась она порой за счет нобилитированных крестьян, но чаще являлась результатом продолжительного процесса раздробления землевладений, который в результате семейных обстоятельств, а также экономических и военных катастроф, довёл шляхетские владения до величины двухморговых наделов. Уже в середине XVI века в разных концах Речи Посполитой - в Мозовии, на Подляшье, в Литве и на кашубской Померании, появляется многочисленный слой, официально называемый "nobiles pauperes", убогая шляхта, которая впоследствии, вплоть до наших времён, всё больше уподобляясь крестьянству, полностью охолопится. Постепенно ею в Польше заселялись целые деревни и даже поветы. Пахал свой жалкий ломоть тот гербовый простолюдин, в знак шляхетного происхождения не снимая сабли. Пахал и повторял про себя присказку, прихорашивающую низкий материальный уровень всей этой "благороднорожденной" бедноты:"Хоть босой, но с мечом"!
То, что польская шляхта не была однородным общественным слоем, что распадалась на несколько социальных групп, являлось её ярким отличительным признаком от западного дворянства. Условия, сотворившие миллионную массу населения, создали явление, не имеющее себе аналогов. Не без видимых оснований, не только благодаря осознанию своего привилегированного положения, но и своей численной силе, называла себя попросту "народом шляхетским". Между различными слоями польской шляхты, разделёнными пропастью имущественного неравенства, принципиально существовало абсолютное равенство. Известное и с гордостью соблюдаемое, так называемое, "шляхетское равенство", которое является одной из самых характерных особенностей общественной жизни Польши. От Радзивилла, сотрясающего Литву, до нищего шарашка, все, теоретически, признаются равными как шляхта, и только наделение урядами возвышает одних над другими. В знак равенства - шляхта, не взирая на различия в положении, называла друг друга "братья". Магнат, достойный королевской короны, обращался к безродному шляхтичу по извечному обычаю: "пане брате". Душа народа кодифицирует это в популярной и любимой пословице, которая гласит: "szlachcic na zagrodzie równy wojewodzie", шляхтич на загроде равен воеводе. Действительно, в правовом отношении - за исключением отдельных существенных мелочей - не существовало никаких различий среди отдельных групп шляхты. Все занимали одинаковое правовое положение в государстве. Перед всеми в одинаковой мере открывалось участие в общественных делах и путь к наивысшим заслугам и достоинствам, не исключая - королевских.